Share

Tweet

Share

Email

Comments

Владимир Луста – незаурядный представитель николаевского политикума. Он занимал руководящие должности при нескольких губернаторах, является экс-главой областного совета, а также депутатом областного совета нескольких созывов. Сегодня Луста возглавляет Николаевскую областную организацию партии «Наш Край» и руководит одноименной фракцией  в облсовете.

В интервью интернет-изданию «Мой город» Владимир Луста рассказал о начале политической карьеры, службе в армии, отношении к процессам декоммунизации и люстрации, о членстве в Партии регионов, губернаторах, руководстве облсоветом, а также о новой политсиле и планах на будущее.

— Владимир Викторович, расскажите о начале  своей политической деятельности. Какие цели Вы ставили для себя изначально? Кому вы обязаны своей карьерой?

— Если говорить о политике, то я выделяю для себя два значимых временных отрезка. Первый период начался, когда я в далекие советские времена окончил школу и поступил в институт. Это стало своеобразной ступенью, возможностью заниматься общественно-политической работой. Это то время, когда можно было и нужно было себя проявлять. Я был активным студентом, и еще во время учёбы стал членом коммунистической партии. Говорю об этом прямо и откровенно, не боюсь этого.

После окончания учёбы была служба в армии, а потом – работа. И буквально через год работы по специальности мне, тогда довольно молодому человеку, предложили пойти работать в Снигирёвский районный комитет партии. Многие молодые люди начинали с комсомола, а потом в партию. У меня же это произошло наоборот. Чуть позже был районный комитет комсомола.

Кстати, многие когда спрашивают о разных моментах моей биографии, почти всегда пропускают нюанс, что в 1990 году я стал заместителем председателя Снигирёвского районного совета народных депутатов. Так вот, я считаю, что именно тогда началась моя политическая деятельность.

Примечательно, что в Снигирёвском районном совете существовала не одна фракция. Была фракция коммунистов, а также очень мощная «молодежная» фракция. Так как я работал в райкоме комсомола, то сумел организовать очень молодых и ответственных людей, которые «зашли» в районный совет. Как правило, это были молодые активные люди, которые были комсоргами, молодежными активистами. Так вот, у нас, молодёжи, хватило голосов, для того, чтобы глава молодёжной фракции стал заместителем председателя Снигирёвского районного совета.

На одной из первых сессий нам удалось провести очень жесткое решение по зданию райкома компартии. Эти здания тогда передавались на баланс советов, и как правило, под административные здания. А мы его отдали под музыкальную школу, которая находится там до сих пор. Это была наша инициатива, и поверьте, осуществить её в то время было довольно-таки непросто.

— И все-таки, кому Вы обязаны своей политической карьерой?

— Если говорить о первом этапе, то самому себе. Но если говорить о моем возвращении в политику в 2005 году, то могу назвать человека, который способствовал этому. Я его уважаю и считаю в некоторой степени своим «крёстным». Это Павел Рябикин, который в то время был народным депутатом от Снигирёвского избирательного округа в Николаевской области (позже нардеп нескольких созывов, Павел Рябикин возглавлял Николаевскую областную ячейку партии «УДАР», а также в 2014-2015 гг. был заместителем председателя Киевской городской госадминистрации Виталия Кличко, — прим.ред.).

После событий 2004-2005 годов, Оранжевой революции, власть поменялась, и был назначен новый губернатор Николаевской области – Александр Садыков. Рябикин не был со мной знаком в то время. Тем не менее, именно по его рекомендации мне предложили возглавить Снигирёвскую районную администрацию. Тогда и начался второй этап моей политической карьеры.

— Вы сказали, что служили в армии. Расскажите подробнее об этом периоде. 

— Служил далеко, около трёх тысяч километров отсюда, с 1983-го по 1985-й год. Ушел в армию после института, мне было почти 25 лет, я был уже женат. Серьезное это было дело. У меня даже в мыслях не было или вообще не служить, или остаться где-то здесь, в том же Николаеве, Одессе или Херсоне. Решил, как будет, так и будет.

Учебное подразделение было в Баку, а потом, через 6 месяцев я служил в Дагестане, Дербентский район. Тогда ещё была война в Афганистане. Из нашей части практически 70% процентов людей отправляли туда. А демобилизовался уже в таком возрасте, что призывники, которым было по 18 лет, называли меня не по званию, а Владимир Викторович. Это было в шутку, конечно.

— Как Вы относитесь к процессу декоммунизации, ведь сейчас это одна из ТОП-тем чуть ли ни для каждого политика. Многие пытаются сыграть на этом, высказаться, засветиться.

— На счёт декоммунизации – это однозначно нужно делать. Но этот процесс, конечно же, можно было бы начать гораздо раньше. Точно так же, как и люстрацию. Для того, чтобы это все было действительно к месту и вовремя.

Помню, что после распада Союза, когда президентом был Кравчук, существовала такая группа в Раде, которая называлась «группа 239», исходя из количества коммунистов. Возглавлял её ныне покойный наш земляк Башкиров. Как раз они играли тогда свою роль в принятии или непринятии нужных в то время решений. Как видите, не сложилось и не случилось то, что должно было случиться вовремя.

Я, например, сомневаюсь в целесообразности того раздела закона о декоммунизации, который касается Второй мировой войны, или же Великой отечественной. Это касается людей, которым сегодня по 90-92 года. Их очень мало осталось сегодня, но они живы. Общаясь с ними, ветеранами я часто слышу не столько обиду, сколько непонимание того, что сейчас происходит. Да, они чувствуют себя частью того мира, и они чувствуют себя отодвинутыми, отвергнутыми из-за всего этого процесса. Думаю, что этот процесс нужно было провести или гораздо раньше, или чуть позже.

Если же стоят памятники или улицы, названы именем героя войны, так неужели только из-за того, что он был коммунистом или героем Советского Союза, это нужно менять? Ведь человек погиб, стал героем Советского Союза за свои подвиги.

Приведу другой пример. В Киеве ветераны УПА и ветераны ВОВ сидели за одним столом и с президентом Ющенко, и с президентом Порошенко. Видно, что они примирились. Может, это и есть тот настоящий процесс…

Еще один пример – Соединенные Штаты Америки. У них есть улицы, скверы, парки, которые названы именами людей. Но там, согласно законодательству, именами людей можно называть улицы только когда после их смерти прошло более 50-ти лет. То есть, 50 лет это тот период, та лакмусовая бумажка, которая показывает, достоин человек этого или не достоин, были ли у него «левые» или «правые» моменты в жизни.

С одной стороны, мы сегодня делаем в каждом населенном пункте улицы «Весняна», «Зелена», «Запашна» и так далее. С другой – одни имена меняем на другие, зачастую не понимая, как и зачем. С третьей стороны, сегодня можно видеть пример наших соседей херсонцев. Я просто увидел на Фейсбуке, что один херсонский депутат тоже выложил ряд названий. Так там вообще именами тех же коммунистических деятелей улицы были названы. Уйму разных примеров можно привести.

Так, в моей родной Снигирёвке улица «Жовтнева» останется «Жовтневой». Только тогда она называлась «вулиця Жовтневої революції», а сейчас решили оставить её просто «Жовтневой». Ведь при Екатерине Второй переселенцы, которые основали Снигирёвку, прибыли на эти земли в октябре месяце.

Я считаю, декоммунизацию нужно проводить не в спешке, как сейчас у нас это делается, а подходить к этому с умом, терпением, и самое главное – с толерантностью, потому что у нас сейчас очень часто преобладает радикальная точка зрения. А через время видно, что это была просто ошибка. А иногда это видно и сразу.

— А что на счёт так называемой люстрации, под которую Вы сами попали, будучи членом Партии регионов?

— Опять же, приведу пример. Сразу после объединения Германии – Восточной и Западной, они уже тогда понимали те процессы, которые происходят сейчас в странах бывшего Советского Союза. Я был в Германии около месяца. Это была группа из постсоветской Украины. В данном случае немцы показывали, каким образом они объединяли страну.

Я тогда впервые услышал слово «люстрация», которая коснулась бывших немецких коммунистов, чиновников из ГДР, людей, которые были связаны с разведывательными службами, полицией. Мы тогда смотрели на всё это, и для нас это было удивительно. Я тогда был довольно молодым человеком, но понимал, что это сделано правильно. Но у них кроме основательного законодательного подкрепления, люстрацию проводили не только государственные чиновники. Ведь один из главных вопросов в любой стране – «кто будет люстрировать»?

У нас в стране были разговоры о том, что в люстрационные комитеты должны были входить и возглавлять очень авторитетные люди.  Их иногда ещё называют (извините за столь банальное и громкое название) «совесть нации». То есть это моральный авторитет страны, который может объяснить, почему он так считает. Это было бы весомое слово.

Сегодня люстрация как происходит – в каждом учреждении созданы свои отделы, подразделения, которые этим занимаются. Я считаю это неправильным.

И еще один момент. Есть такая закономерность. В странах, где проводили люстрацию – Германия, Польша, Чехия и другие – она проходила разными путями, но рано или поздно конституционные суды в этих странах отменили эти процессы. Потому что, по большому счету, невозможно сегодня списком сказать: вот ты работал в это время, значит, ты виновен и не имеешь права в течение 10-ти лет занимать должности в государственных органах и так далее. У нас как раз преобладает «презумпция виновности»: если ты работал в определенный период там-то, значит ты преступник. При этом человеку не говорят, что он сделал правильно или неправильно, никто не разбирался вообще с этим делом.

— Сегодня Вы отслеживаете процесс проведения люстрации?

— Можно сказать, что да. Иногда даже захожу на специальный сайт при министерстве юстиции. На него, кстати, может зайти каждый и посмотреть, что там и как. Когда я последний раз туда заходил, там было указано 760 человек. Мы помним, как премьер-министр говорил, что это будет всеобщая люстрация, которая затронет миллион или даже два миллиона человек и так далее. Так вот, эти 760 человек и стали «экраном», своеобразным отражением той люстрации, которая сейчас проходит. Уверен однозначно, что закон совсем не идеален, принят впопыхах под давлением общественности.

Если говорить о Николаевской области, то я не считаю того же Романа Забарчука, который был прокурором области в то непростое время, «заслуженно люстрированным». Наверное, и мне, и Забарчуку должны были сказать: «Уважаемые коллеги, вы работали и принимали такие-то неправильные решения, они не правомочны и так далее. Именно поэтому вы не должны больше работать». Но этого не было.

— Не жалеете, что из-за этого упускаете возможность работать в государственных органах?

— Когда мне говорили: «Напиши сам заявление, чтобы не было написано, что уволен по статье», я наоборот сказал, что хочу, чтобы в трудовой книжке было написано, что я уволен согласно такой-то статье Закона «Об очищении власти». Тем не менее, я об этом не жалею, а понимаю, что нужно сделать паузу сознательно.

— Давайте поговорим о Вашем членстве в Партии регионов. Когда и как именно Вы туда попали?

Когда я в 2005 году дал согласие возглавлять Снигиревскую РГА, президент в то время возглавлял «Нашу Украину». Я же был тогда не просто рядовым активистом «Нашей Украины», а входил в состав политсовета партии. Таким образом, вертикаль власти была тогда пропрезидентская, а в местных советах было около 90% представителей Партии регионов. Чтобы хоть как-то смягчить это противостояние, мы сделали общую приемную для председателя райгосадминистрации и для главы райсовета на одном этаже, а не на разных, как это обычно бывает.

В 2013-м году, когда ОГА возглавлял Николай Круглов, он пригласил меня на работу в качестве своего заместителя. При этом, мне дали понять, что ситуация поменялась, и что нужно стать членом Партии регионов. И я принял для себя такое непростое решение. Но я знал свою работу и выполнял ее качественно, а не просто сидел и «протирал штаны» в областной администрации.

Меня, конечно, можно критиковать за то мое решение, но точно так же многие люди сегодня поступают. Потому что мы всё время себя в какие-то рамки загоняем. Сегодня молодые люди, которые хотят реализовать себя в политике, вынуждены вступать в политические партии, или просто поддаваться их влиянию.

— Как, например, согласно закону «О местных выборах»?

— Совершенно верно. Считаю неправильной идею о том, что только по партийным спискам должны избираться люди в местные советы. По моему мнению, наилучшей избирательной системой была смешанная – 50% по партийным спискам, 50% – мажоритарка. Эта система является оптимальной как для выборов в Верховную Раду, так и для выборов в местные советы.

Сегодня же сделали какую-то «яичницу»: считается, что выборы были по партийным спискам, хотя на самом деле это была мажоритарка похлеще, чем раньше. С одной стороны, ты должен выиграть у себя на округе, с другой – ещё и выиграть во внутрипартийном рейтинге, чтобы «зайти» в совет.

Может быть ещё так, что люди, которые набрали больше голосов физически, в процентном соотношении не прошли. Так, например, случилось и с кандидатами в облсовет от «Нашего Края». Я считаю, что нужно давать возможность людям, которые хотят себя реализовать, не быть членом какой-либо партии. Это будет правильно.

— В апреле 2015 года депутаты избрали Вас главой областного совета. Вы считаете это своим личным достижением или же Вы были тем человеком, который в тот момент смог бы консолидировать вокруг себя депутатов?

— Немаловажную роль тут сыграло объединение моего достаточного опыта, умений, знаний и возраста. В данном случае компромисс не означал соглашательство, скорее, это когда человек не был отвергнут в той или иной среде.

После избрания меня председателем облсовета, мы старались даже за тот малый промежуток времени, который оставался, сделать так, чтобы депутаты понимали, что они на то время являлись действующими лицами областного совета. Времени было мало, но тем не менее, я не жалею о том, что согласился на это. Я ведь понимал, что период председательства довольно-таки ограничен.

— Вы как депутат областного совета общаетесь с людьми, знаете их настроения. Как они относятся к происходящему в украинской политике?

— Жить, конечно, стало всем намного тяжелее. Есть ещё весомый внешний фактор – война. Я сейчас принципиально не употребляю слово «АТО», хотя будучи чиновником, приходилось применять именно эту аббревиатуру. Война есть война, и чем раньше мы это назовем официально, тем справедливее будет по отношению ко всем. Будучи замом главы ОГА, я входил в состав антитеррористического комитета на уровне области. И поэтому прекрасно понимаю, о чём сейчас говорю. Ни в одной стране антитеррористическая операция не длится по 2 или 3 года, и в которой гибнут тысячи людей.

Есть очень тяжелые последствия всего этого, есть большое разочарование. Зачастую это разочарование не столько экономическим состоянием в нашей стране, и соответственно уровнем жизни простых семей, а скорее тем, что с приходом во власть «новой элиты» не исчезли все те приснопамятные коррупционные схемы. Часто руководители центральных органов власти говорят, что они в Киеве все решили, а на местах коррупция все равно продолжается. Скажу так: на местах она будет ровно до тех пор, пока она будет существовать в Киеве.

Кто-то говорит, что будет третий Майдан. Если это говорят при мне, то я стараюсь убедить, что нельзя его допускать. Первый Майдан был мирным, но мы знаем, чем закончился второй Майдан. Если случится третий – то это будет гражданский конфликт, который, возможно, условно назовут Третьим Майданом.

Слава Богу, что у нас в стране уже сформировалось другое поколение людей – у них совершенно другое отношение к жизни и к тем людям, которым они доверили власть.

— Вы работали со многими главами обладминистрации. Губернаторы оставили у Вас какие-либо впечатления о Вашем с ними сотрудничестве?

— Разных губернаторов назначали разные президенты. Так получилось в моей жизни, что я работал замом у Александра Садыкова и Алексея Гаркуши, которых назначал Ющенко, замом у Николая Круглова, которого назначал Янукович, совсем недолго был замом у Геннадия Николенко, которого тоже назначал Янукович; позже был замом у Николая Романчука, которого назначал Турчинов, и работал также с Вадимом Мериковым, которого назначил Порошенко. Я перечислил это не для количества, а именно для качественного сравнения. Каждый из них разный и в силу возраста, и в силу политического опыта. Наверное, у каждого из них было что-то, что сподвигало меня с ними работать.

Однажды я в Киеве проходил собеседование на должность зама по АПК. Тогда нужно было проходить личное собеседование с Премьер-министром и вице-премьерами. Как сейчас помню, тогда это были Азаров, Вилкул и Арбузов. Разговор шел о работе, области, особенностях направления, и только Вилкул ни о чём не спрашивал – смотрел на мою биографию и считал годы – сколько я проработал в облгосадминистрации при разных председателях. Он удивился, сказал, что не понимает, каким образом представитель «оранжевой» команды попал «сюда», к регионалам.

— В прошлом году Вы возглавили в Николаевской области новую политическую силу – партию «Наш Край». До выборов тогда оставалось два месяца, но вашей команде удалось заполучить третье место на выборах в областной совет.  Каким Вы видите будущее этой партии и своё место в политической жизни николаевской области?

— Начну с того, что созданные за два месяца до выборов разные проекты в результате набирали около 1%, и то в лучшем случае. В целом, «Наш Край» по Украине прошел в каждый областной совет, а в Николаевской области «Наш Край» прошел в каждый район и город областного подчинения. Здесь роль сыграло то, что мы сделали ставку на людей с одной стороны, опытных, с другой – порядочных, а с третьей – тех, которые имеют авторитет.

Кстати, отличительной чертой «Нашего Края» является то, что у партии нет общенационального лидера.

— Довольно часто партию «Наш Край» называют проектом Администрации Президента, целью которого было «пристроить хороших регионалов». Как Вы относитесь к такому мнению?

— Да, действительно, некоторые кандидаты были в свое время членами Партии регионов, но ведь не все. У нас также многие молодые люди стали депутатами, которые не имеют никакого отношения к «регионам». Считаю, что такие депутаты облсовета, как Юрий Кормышкин, Елена Донченко, Андрей Закусилов, братья Садридиновы – это и есть та молодежь, в руках и головах которой будущее нашей страны.

А что касается «проекта» или «не проекта» Администрации, то я к этим разговорам спокойно отношусь.

Также хочу отметить, что во всеукраинском масштабе наша партия является третьей по количественному составу после «Батькивщины» и БПП. Более того, внутри партии Николаевская областная организация преобладает на всеукраинском уровне по количеству избранных депутатов местных советов. Сейчас самым сложным будет закрепить этот результат.

Еще хочу сказать, что было бы непростительной ошибкой пустить всё на самотёк. Мол, тогда решили ситуативную задачу, «зашли» в советы, и, спрашивается, зачем? Нужно работать, ведь у «Нашего Края» есть амбиции стать парламентской партией. А для этого партия должна развиваться.

— Владимир Викторович, а чем Вы сейчас занимаетесь?

— Так сложилось, что мне предложили довольно интересную работу в проекте, связанном с сельским хозяйством. Это практически строительство «с нуля» нового объекта. Собственники и руководители этого предприятия вызывают во мне только уважение. Они видят, что я смогу реализовать этот проект. Я, в свою очередь, буду пытаться подтвердить их ожидания.

Но самое главное – это самореализация. Госслужащим я проработал 10 лет. Почти всё остальное время я был в бизнесе. И сейчас я вернулся в ту среду, которую я знаю, где знают меня, туда, где мне интересно.

Комментарии